В своих прозаических работах Игорь Озёрский поднимает философский вопрос, актуальный для фэнтезийной литературы: что ждёт человека после смерти? Тема раскрывает широкое поле для творчества, позволяет предположить о существовании иных миров, божеств или же вовсе о перевоплощении в другую форму жизни. Фатальность жизни, являясь сюжетообразующим критерием, позволяет автору поместить героя в непривычные и неожиданные для него условия, таким образом, заставляя его задуматься о смысле уже утерянной жизни.

Оба рассказа «Пауки-боги» и «Место» ведутся от первого лица, так что читатель может непосредственно проследить за чувствами героев, за психологическими этапами принятия случившегося. Однако их размышления на протяжении всего текста прерываются неорганично всплывающими философскими рассуждениями: «Но время безжалостно не только к людям», «Мир окутан саваном смерти, и все мы прекрасно знаем, что жизнь происходит здесь и сейчас, но мысленно пребываем то в прошлом, то в будущем, и крайне редко — в настоящем». Подобные фразы не что иное, как писательские «уши», торчащие за спинами задумчивых героев, чье мышление до смерти ещё в некоторой степени должно быть связано с реальным миром. В таком случае у читателя был бы шанс прочувствовать самого героя, проявить к нему сочувствие, а гибель героя стала бы неожиданным сюжетным поворотом, который позволил бы удержать интерес читателя. В тексте «Пауки-боги», напротив, элегическая настроенность героя вкупе с философскими отступлениями о бренности бытия заранее подготавливает читателя к скорой гибели героя, из-за чего фраза «пытаюсь понять, куда делся паук, но осколки пронзают глаза» вызывает то же равнодушие, что цитаты о мимолётности бытия.

Оказавшись в загробном мире, населённом гигантскими пауками, характер героя неожиданно обретает краски. Он внимательнее рассматривает окружающее его пространство, обращает внимание на детали. Посредством цикличного воспоминания из детства, автор показывает, что главный герой хоть и совершал ошибки, но у него доброе сердце. Через призму видения героя читатель уже может представить более-менее цельный мир, по статусу схожий с чистилищем. Но действия героя ограничены, он не может свободно передвигаться и ему остаётся вновь предаться собственным воспоминаниям.

Таким образом, сюжет оживает в тот момент, когда персонаж не ограничен в своих действиях и может переключиться с мыслей на внешний мир. Выяснив, что из чистилища можно не только попасть в рай, но и повторно умереть, герой начинает хитрить и искать лазейку. За выживание в загробном мире он явно хватается больше, чем первоначально за свою реальную жизнь. В ходе беседы героя и паука выясняется, что дальнейшая судьба определяется ответом лишь на один вопрос: «Ты когда-нибудь убивал паука?». Приём сакрализации убийства паука вместе с гиперболизированным образом самих существ и суеверного отношения к ним в России заставляет читателя задуматься о сатирической направленности произведения. И так как эта связь никак не развивается далее по тексту, читателю остаётся гадать об авторском посыле.

Поняв же безвыходность положения, герой решает просто молчать. Стоит предположить, что за молчанием скрываются ещё другие его воспоминания, которые остаются за текстом. Если бы автор к ним обратился, портрет героя прорисовался бы чётче. В таком случае появилась бы и перспектива духовного роста молодого человека. На данном этапе характер героя и устройство божественного мира пауков требуют более детализированной доработки. Сама же идея противопоставления реального мира и чистилищного кажется интересной, для более яркого контраста первая половина рассказа должна быть больше сконцентрирована на внешнем мире, в том числе на переживаниях героя о земных делах, чтобы иной реальности он мог предаваться воспоминаниям и философским рассуждениям, не привязанным к миру реальному.

Менее пугающее загробное пространство представлено в рассказе «Место». Повествование строится в форме беспрерывного монолога от лица давно погибшего героя, попавшего в чистилище другого формата — вокзал без поездов. На протяжении своей речи он встречает несколько человек, все они попадают на вокзал, молча слушают героя, а потом уходят в неизвестном направлении. Все это время он беспрерывно рассуждает о назначении поезда, о важности билета, о разных направлениях следования поездов. При этом рассказчик не предпринимает активных попыток покинуть вокзал, слоняясь по его перрону многие годы.

Мотив безвременья объединяет оба рассказа Игоря Озерского, персонажи не могут точно определить, сколько времени прошло после их смерти. Их собственно эта неопределённость вполне устраивает, но сами они в этом признаться не способны, не хватает силы характера. Каждого своего собеседника повествователь просит предупредить о прибытии поезда и обязательно позвать его с собой, но сам перрон покидать не собирается. Ему хочется до конца разобраться в устройстве этого места, а не двигаться дальше. Он занят наблюдением за новым миром и людьми, сквозь него проходящими. Долгое существование во вневременном пространстве постепенно делает самих героев рассказов частью этого мира. Так, рассказчик из текста «Место» отмечает присутствие характерного привокзального трикстера — Дежурного. Другие люди, судя по всему, не могут и не должны видеть служащего, поэтому сущность удивляется, когда мужчина решает с ней заговорить: «Всё дело в том, что в прошлый раз, когда я общался с Дежурным, то очень поспешно поднялся со скамьи и подошёл к нему слишком близко. Наверное, это сбило Дежурного с толку, оттого он и был так взволнован и странно на меня смотрел».

Герой понимает, чтобы покинуть вокзал ему необходимо раскаяние, на которое он не способен, поэтому неосознанно становится частью вневременного безличного мира. Ни у главных героев, ни у одного из мимопроходящих персонажей не упоминаются имена, только местному существу даётся условное наименование Дежурный. Более точные выводы о ролях рассказчиков в обоих произведениях можно было бы сделать, если бы и они в финале рассказа приобрели имя, пройдя, таким образом, инициацию чистилищного мира и став его неотъемлемой частью.

Рассказ «Место», где автор придерживался одной техники повествования — потоку мыслей, получился более цельным, но требует некоего завершения для уточнения положения главного героя. В то время как текст «Пауки-боги» интересен своей идеей, которая близка фэнтезийной тематике. Там герой выступает в роли наблюдателя, поэтому мир как реальный, так и ирреальный должны быть детально доработаны. Конечно, текстам нужна и редакторская правка, чтобы убрать частые повторы, проработать прямую речь в первом рассказе. При исправлении недочетов, рассказы смогут полноправно стать частью краткой фантастической прозы.